Путь домой

Путь домой в соавторстве с Дарьей Мельниковой Я бегу по лесу. Наезженная тропа ложится под ноги, шуршат опавшие листья. Я бегу уже второй час. Кружу. Дважды отлёживался в кустах, пропуская преследователей. Теперь я, кажется, оторвался. Бегу в гору. Вдалеке слышу шум фьорда. Хочешь жить, Олаф, — беги. Конечно, хочу. В неполные двадцать лет мне совсем не хочется умирать от немецкой пули. И воевать за свастику я не хочу. Да, я дезертир. Но Гитлер не мой фюрер. Фюрер — это вообще не моё. Поганая система. Поганая война. Ненавижу. Снова слышу звук мотора. Кажется, приближается. Чёрт! Напрягаю последние силы, ищу укромное место, где можно пересидеть. Тропа делает резкий поворот, расширяясь на изгибе, и я вижу своё спасение! Пустой автомобиль. Что он здесь делает? Почему в нём никого нет? Не важно. Надо попробовать. Сходу прыгаю через борт на водительское сиденье. Только бы было топливо, завести смогу. Да и мучиться не придётся — ключ в замке. Поворачиваю, мотор тарахтит. Повезло! Кажется, всё-таки повезло. Жму на газ и несусь по тропе вперёд. Теперь они меня засекли, если машина подведёт, конец. Тропа вьётся по лесу, забирая вверх всё круче и круче. Внезапно после очередного поворота, деревья остались позади, а передо мной было небо. Небо и фьорд. А тропа закончилась, как не бывало. Жаль, что я нашёл не самолёт. На полном ходу из-под колёс ушла опора, и автомобиль очень медленно пошёл вперёд и вниз. Я зажмурился. Секунды шли. Вдруг я понял, что сиденье подо мной двигается вверх и вниз. Довольно резко двигается, и мне очень неприятно. И сижу я как-то не так. Вместо руля в руках какая-то верёвка. И вообще происходит что-то очень странное и никак не похожее на падение в воды фьорда. Я приоткрыл глаза и увидел перед собой острые уши, а между ними бегущую на меня траву. Что?! Я заозирался. Как это? Что происходит? Я скачу на лошади по полю. Откуда взялась лошадь? Почему я не упал во фьорд? Лошадь несёт меня к какому-то частоколу вдали. За ним я вижу плоские крыши домов. Меня заметили! Из ворот выбегают люди с палками в руках. Они странно одеты и все с длинными волосами. Я попытался остановиться или повернуть, но я не умел водить лошадь, и у меня ничего не вышло. Она остановилась сама, когда до «встречающих» осталось метров двести. Я присмотрелся и понял, что в руках у них не просто палки. Это копья. И одеты они так, как одевались в старину викинги. Где я? Что это за игра? *** Я бегу по лесу. Наезженная тропа ложится под ноги, шуршат опавшие листья. Я бегу уже второй час. Кружу. Я ищу ту тропу, что однажды привела меня в мир, который стал моим домом. Я не знаю, что произошло тогда со мной. Наверное, я провалился в какую-то временну́ю дыру. Я оказался в прошлом, а люди, к которым принесла меня лошадь, оказались настоящими викингами. Меня долго спрашивали, кто я такой и откуда. Спрашивали, почему я без оружия, где мой хирд, кто мой хёвдинг. Потом решали, что со мной делать. Некоторые предлагали убить, но всё-таки победил здравый смысл, и я стал трэлем — рабом. Не так уж плохо жилось в рабстве у викингов. Работой не перегружали, обращались хорошо, кормили, одевали — всего было в меру. Но очень непривычно было сознавать, что каждый из свободных хирдманнов при желании волен тебя пнуть, а то и зарубить. И я умру, а он всего лишь отдаст моему хозяину несколько монет. Страшное это чувство. Так прошло несколько месяцев, а по зиме к нашей усадьбе пришёл ярлов кровник с немалым хирдом. С наскоку взять усадьбу не смог и начал осаду. Хорошо осадил, мышь не проскользнёт. Две попытки отправить гонца за помощью закончились плачевно. Я с горечью видел, как гибли наши защитники во время вылазок, я наблюдал, как проходили схватки, и вдруг меня осенило — ведь викинги совершенно не знакомы с современной мне техникой, а я всё-таки инженер. И я пришёл к ярлу с предложением. Ярл выслушал меня, долго расспрашивал о подробностях, а потом выделил несколько человек потолковее мне в помощь. Мы трудились трое суток и построили катапульту. Когда над головами наших врагов пролетел огромный камень, они очень сильно занервничали. Мы терпеливо пристреливались и, наконец, седьмой камень лёг прямо в их лагерь. Следующим пошло огненное ядро — обмотали камень пропитанными смолой тряпками. Пришлецы запаниковали. Мы метали снаряды, пока вражеский хирд не убрался за пределы досягаемости катапульты. Да, навели мы шороху, долго ещё помнить будут. А главное, что в это время не до того им было, чтобы следить за нами, и юркий парнишка, слывший самым быстрым лыжником во фьорде, легко проскользнул мимо ошалело пялившихся в небо дозоров. Через три дня он вернулся с соседями. Ярла в Скагафьорде любили и уважали, встали за него как один. В битве ярлов кровник погиб. После этого хирд его сдался, а потом большинство встало под руку нашего ярла. А меня ярл назвал свободным человеком. Хорошо мне зажилось. Я делал разные механизмы, которые могли бы сделать жизнь удобнее. Какие-то находили отклик, какие-то не пригождались. Ярл положил мне две доли в добыче, как и кузнецу, хотя в боевые походы нас с кузнецом не брали. У меня появилось несколько друзей, а прочие относились с больши́м уважением. Мне было очень хорошо. Я нашёл свой дом и своё место в жизни. Спустя восемь лет на альтинге я встретил свою любовь. Свангрид, в числе прочих любопытствующих, пришла посмотреть на мои поделки. Посмотрела, задала несколько вопросов, и я пропал. Ей я тоже по сердцу пришёлся. Ярл лично поговорил с её отцом, и в конце зимы мы поженились. Мы со Свангрид были очень счастливы. Жили душа в душу, любили друг друга. Через год после свадьбы у нас родилась красавица Гудрун, а ещё через полтора — крепыш Ивар. Ивару сравнялось три зимы, когда ярл в очередной раз пригласил меня в торговую поездку. Когда мы отошли от фьорда, бросили грести и поставили парус, я наклонился над бортом, желая полюбоваться юркими рыбками у самой поверхности. Вдруг порыв ветра тряхнул кнарр, и я кувырком полетел за борт. Ничего особенно страшного меня не ждало. Море было спокойным, меня бы быстро подобрали. Засмеяли бы, конечно, но теперь ничего не изменишь. Я упал неудачно — на спину. Удар был очень силён. Я рефлекторно вдохнул, успел испугаться, что сейчас наглотаюсь воды, но никакой воды вокруг не было. Я открыл глаза и увидел, что лежу на спине посреди осеннего леса. Я вскочил, заметался. Откуда-то я знал, что я в том же самом лесу, в котором пытался уйти от немецких солдат. А ещё я знал, что бояться мне некого, что прошло много лет, и война давно закончилась. Но я должен был торопиться. Мне нужно было попробовать снова попасть домой. Меня ждали семья и друзья. И вот я бегу по лесу. Наезженная тропа ложится под ноги, шуршат опавшие листья. Я бегу уже второй час. Кружу. Я ищу ту тропу, что однажды привела меня в мир, который стал моим домом.